Когда мне предложили написать об Игоре Пуппо, я сочла за честь и, конечно же, сразу согласилась. Может быть, таким образом я смогу хотя бы как-то отблагодарить его за то добро, которое он сделал для меня и для многих, многих начинающих поэтов и писателей разных возрастов и профессий, участников заводской «Литературой студии» во Дворце культуры машиностроителей.
Для нас он был наставником и учителем, открыл двери во взрослую творческую жизнь.
Я художник. Мир, полный красок, вижу в образах. И. Пуппо я представила бы яркой звездой. Если бы рисовала картину, то так бы и изобразила — яркая звезда на большом поле холста.
В «Литературной студии» всегда было многолюдно. Своей энергией Игорь Петрович заражал всех. Он, как магнит, притягивал к себе всех творческих людей своей неординарностью, свободой мыслей, артистичной, завораживающей манерой читать стихи, порой категоричностью высказываний, своим талантом, наконец, и лучистым, доброжелательным взглядом.
Одно слово — Настоящий поэт, и точка!
Мы все в душе хотели быть похожими на него. Писать, как он, и даже лучше (что греха таить?)
Заветной мечтой каждого студийца было увидеть свою фамилию под своим стихотворением, напечатанным в «Вечерке». И. Пуппо нам охотно и бескорыстно в этом помогал.
На занятиях мы по очереди читали то, что написали за неделю. Игорь Петрович терпеливо выслушивал, потом хвалил или ругал, делал замечания, но не давил авторитетом. Бывало, в чей-то «серый» текст вставит несколько предложений, чуть исправит, придаст «вкусности», и вот вам шедевр литературы! Все лавры и гонорар автору, а Пуппо радуется, что его ученик успехи делает.
Он, как скульптор, лепил из каждого студийца Личность. Советовал больше читать хороших книг, думать над каждым написанным словом, не лениться писать, ставить перед собою цель и к ней идти.
«Литературная студия» стала для многих авторов отправной точкой в их творчестве. С его подачи лучшие произведения студийцев печатались в «Вечерке».
Игорь Петрович тепло называл меня своей ученицей, гордился моими успехами. Однажды я дала ему почитать свои стихи. Пуппо мягко посоветовал: «Ты стихи не пиши, это не твое! Рассказики, юморески – пожалуйста! Ты лучше рисуй!»
Спустя много лет, когда я стала профессиональным художником, показала ему очередные стихи. Пуппо удивился, сказал, что в них «что-то есть». Скажи он это раньше, куда бы повернулась моя жизнь?
И теперь, когда что-то собираюсь написать, я мысленно обращаюсь к Игорю Петровичу – что бы он подсказал, где бы исправил?
Бывая в редакции, я узнавала И. Пуппо и как журналиста. К нему часто приходили люди, не только со стихами, жаловались на бытовые проблемы, различные неурядицы, просили помощи.
Игорь Петрович вел в газете литературную страничку, но старался всем помочь. Если же это было не в его компетенции, советовал, куда обратиться. Он умел слушать и сочувствовать. Это был настоящий журналист, которому «до всего было дело».
Стоит вспомнить, что с Игорем Пуппо я познакомилась, когда мне было…шесть лет. Он и А. Крылов проводили свой творческий вечер на предприятии, где работала моя мама. После выступления А.Крылов и И. Пуппо оставили мне свои автографы. А, посмотрев мои рисунки (детские «коляки-моляки»), Игорь Петрович улыбнулся: «Вырастешь, приноси свои роботы в «Днепр вечерний». Понравятся – напечатаем».
Думаю, эта встреча была знаковой в моей жизни.
Таким я запомнила Игоря Пуппо – талантливого поэта и журналиста, прекрасного отзывчивого человека, личность с большой буквы, всегда готового прийти на помощь.
Жизнь прожить – не поле перейти. О человеке потом кто-то скажет по-доброму, кто-то осудит, просто из зависти.
Я не поменяю своего мнения И. Пуппо – это яркая звезда, до которой трудно дотянуться.
Звезда, которая зажгла другие звезды…
«КАМО ГРЯДЕШИ, БРАТ?»
В одном кабинете с Игорем Петровичем в ту пору сидел художник редакции. Так я познакомилась с В.А. Ткаленко и могла наблюдать за работой художника-оформителя, что называется, «вживую».
Про таких, как Виктор Аркадьевич, говорят: «Художник до мозга костей».
Творческие люди, прямо скажем, обычно недолюбливают своих собратьев по перу и кисти, но Ткаленко относился ко мне, молоденькой студентке художественного училища, весьма лояльно и дружелюбно. Охотно показывал, какими материалами работает, объяснял нюансы ретуши фотографий. Я узнавала от него много интересного и поучительного, чему на занятиях в училище точно не учат. И потом могла блеснуть терминами типа «цинковое клише» или «наборная полоса».
В те годы газеты, на мой взгляд, имели более оригинальный и художественный вид. У каждой был свой определенный стиль, тщательно подбирали шрифты, заголовки для рубрик рисовали вручную, к текстам готовили иллюстрации, к сатирическим – карикатуры. Художественному оформлению тогда уделяли большое внимание, потому и газету узнавали сразу, ее нельзя было спутать с какой-нибудь другой.
Многие известные художники, в основном графики, подрабатывали в газете. Дело было не только в гонораре. Печатные издания выходили большими тиражами – напечатали несколько твоих удачных рисунков, и ты уже знаменит. Кто-то из читателей мог и заказ на гравюру или картину сделать.
С подачи Игоря Пуппо я провела в редакции выставку своих живописных и графических работ. Спасибо большое всем «вечернянцам», которые ко мне очень душевно отнеслись. Ткаленко тоже не оставил её без внимания. Что-то похвалил, где-то промолчал, а в общем подытожил: «Жизненнее нужно рисовать. У тебя всё красиво. В жизни не всегда так». К его замечаниям я прислушивалась.
Стоит отметить, что в те годы редактор газеты В.Т. Тараненко и ответственные секретари охотно предоставляли печатное поле авторам – писателям и художникам. Я считаю, газета от этого была более узнаваемой и интересной, да еще и красиво оформленной!
Помню, на столе Виктора Аркадьевича стояло много стаканчиков с разными пёрышками, карандашиками, кисточками. Работал он быстро. Пока Игорь Петрович читал мой очередной рассказик и делал поправки, Виктор Аркадьевич уже успевал что-то нарисовать. Посмотрит в окно, задумается на мгновенье, карандашом эскиз набросает, пёрышком с тушью по контуру наведёт, белой гуашью подправит – готово!
Если поставить в ряд графику, карикатуры и живописные этюды Виктора Аркадьевича, я не поверила бы, что их нарисовал один и тот же человек – настолько разноплановыми они были. Мне очень нравился Ткаленко-иллюстратор. Стиль исполнения зарисовок к стихам местных поэтов был легкий, романтичный, слегка небрежный. О таком говорят: «Здесь линия поёт».
Однажды И. Пуппо уговорил Виктора Аркадьевича показать мне свои живописные работы маслом. Ткаленко был очень скромным, а потому его картины «для души» обычно видели только близкие друзья. Одна из работ называлась «Камо грядеши?» На ней была изображена толпа людей, бредущих неизвестно куда. Образы носили обобщенно-лаконичный, даже гротескный характер. Героями сюжета могли бы быть и мы с вами. Так я открыла еще одну грань натуры Виктора Ткаленко – философа.
Я не знаю, где сейчас находятся эти этюды, но очень хотелось бы их увидеть снова. И хотелось, чтобы их увидели другие люди. И чтобы каждый спросил себя: «Камо грядеши, брат?»
А вы знаете ответ?
СЛОВО СУДЬБЫ СТОИТ
И еще об одном журналисте «Вечерки» не могу не вспомнить. В бытность работы в редакции И.А. Азарова, все читатели газеты знали: если «заели» коммунальные, бытовые проблемы, в доме потекла крыша, обидели в какой-то городской службе, обвесили в магазине, да и просто «плохая погода» в семье, – это к нему нужно идти за помощью. Можно было бы и к кому-то другому, но шли к Азарову. Просили, порой плакали, часто приходили в конце рабочего дня, постоянно звонили по телефону.
Иван Александрович терпеливо всех выслушивал, утешал, обещал помочь. Для него не было чужой беды, он все принимал близко к сердцу. Удивительно светлый и чистый был человек.
Азаров ходил по городским коммунальным службам, различным инстанциям, общался с чиновниками всех рангов, выяснял, просил, настаивал, писал в газету. Нередко приходилось ходить по второму кругу… И часто вопрос в конце концов решался положительно.
Мне запомнился он интеллигентным, вдумчивым, исключительно порядочным. Журналистом с большой буквы. Обдумывал каждое слово, прежде, чем написать его. Не случайно одна из его статей называлась «Слово может судьбы стоить».
Я сейчас вспоминаю Ивана Александровича и удивляюсь, как этого человека на всё и на всех хватало. Наверное, он просто очень любил людей и свою работу.
Сегодня самая популярная фраза в обиходе: «Это ваши проблемы!» Думаю, и сейчас, если бы был жив, он так не сказал. Просто не смог бы! Был слеплен из другого теста.
В советскую эпоху правду можно было писать не всегда и не всю. Иван Азаров мечтал, чтобы профессия журналиста стала свободной: «Без угодничества перед кем бы то ни было, без заигрывания с пошлостью».
Он был человеком образованным и безупречно грамотным. Я в тексте часто делаю ошибки. Поэтому не раз обращалась к Ивану Александровичу за помощью, – никогда не отказывал.
Думаю, что человек прожил жизнь не зря, если потом, с его уходом, о нем помнят, его кому-то не хватает. И сейчас, спустя годы, я встречаю старых читателей «Вечерки», которые его тепло вспоминают. Это ли не лучшая оценка работы журналиста?
Вот бы и нам так прожить…
Алла КУЗНЕЦОВА.