ТРЕТИЙ АНГЕЛ

Испытание Чернобылем

Главный тест на правду

для поколения журналистов второй половины прошлого столетия

І третій Янгол засурмив…

И третий Ангел вострубил…

… I want to live,

But I am ill!

 

 

 

 

 

 

… И третий ангел вострубил!.. Не правда ли, ритм очень многих поэтических строк современности — отсюда?

СУДЬБА: ЖУРНАЛИСТ

Абросимова Наталия Савельевна.

Главный редактор — директор ПОГ «Чернобылец Приднепровья».

Руководитель ШЮЖ при ДОДЮЦ «Веснянка».

 

Серия книг о представителях четвёртой власти — далеко не полное собрание сочинений журнали-стов Днепропетровщины даёт определённое представление о том, что могут СМИ в масштабах региона, определяющего для страны. Редактор «Чернобыльца Приднепровья» Наталия Аброси-мова с юных лет в журналистике, печаталась ещё школьницей в городской газете «Червоний гірник», многотиражных изданиях предприятий Кривого Рога. Училась на факультете журнали-стики МГУ имени М.В.Ломоносова, проходила практику в различных редакциях Москвы и не только, но всегда знала свой шесток, образно говоря: девочка-промзона, рыжий воробей. Футбольная команда «Червоні горобці» в регионе известна, криворожский стиль самооценки понятен — ясно, что в той местной воробьиности?

… Образ воробушка, живучего такого даже в условиях повышенной техногенности, ещё не воспет должным образом. И по шестку, следовательно, ясности минимум. Коллеги посмеиваются: где он, мол? Голову задрать или в сторону прыгнуть?

Смотря откуда стартовать. Если кому-то кажется, что предстоит сигануть вниз головой чуть ли не под плинтус, то — какова индивидуальная вышка?!

И вообще… У нас ведь тут не тот бассейн, в который воду наливают… Даже тем, кто уже свыше прыгнул, не дожидаясь на…

А что?

Кривбасс.

Криворожский бассейн.

Когда впервые спускалась в шахту, ещё до клети была готова к вопросам, как поднести ведро компрессии либо поддержать наклонную выработку, чтобы не упала, но спросили другое: небо-то снизу — видать?

Прохорохорилась: бездна звезд полна, звездам числа нет — бездне дна!

Собственно, чем глубже взгляд из, тем небо выше, отзеркаленное от…

Ведро для компрессии не предлагали.

Спросили только, почему спецодежду поменьше не получила, будто не знали сами, что не предусмотрено таковой. И ещё: сама, дескать, отзеркаливание выдумала?

Призналась, что просто вспомнила звездопад у глубокой воды, первую любовь и Ломоносова.

Поддержать наклонную тоже не предлагали…

До сих пор не знаю, почему разыгрывали не так, как многих других новичков!

Наверное, чувство юмора взбудоражил мой прикид не по размеру, я выглядела карикатурно. Тем более — баба из отдела горнорудного.

Но я не возражала против карикатуры — с тем и до сих пор везде, где… то же самое. Всегда помню «Проснись и пой» и совет «первым посмеяться над собой».

Очень помогает работать быстро, без комплексов и снисхождения лишь за то, что баба.

Знаю доподлинно, что корни мои там, где более всего сожалеем о флоро-фаунных утратах ареала, вздыхаем по весне, опять-таки не увидев ласточкиного гнезда при лоджии, а по осени… Что, цыплята?! Лишь бы в упаковках что-то там такое потушечно, победренно, покрылышково… Что?!?

Говорят, однако, скоро мы останемся в обществе крыс и воробьёв, индустриальные центры — не среда обитания для живности поделикатнее…

… У крыс учимся, впрочем, умению первыми покидать тонущий корабль. Читаем Альбера Камю: «Чума». Опять-таки — от крыс что-то там такое, предостережение-сигнал!!!

А почему восточный гороскоп начинается именно с крысы?

Ничего плохого, следовательно, в соседстве с этим существом (как и со многими другими) нет.

Во всяком случае, в Китае войну крысам не объявляли, зато воробьёв — отстреливали. Наверное, именно потому и вышли на высокие уровни развития: вовремя разочаровались в успехе стрельбы из пушек по воробьям…

Вот!!!

А уж рыжие криворожские воробьи — всем пернатым тест на выживаемость.

Только вот ничего в гороскопах и прочей классике с попсой вкупе про них нет…

… Остаётся лишь пожелать им авторов, уникальных и неповторимых, а любимому народу — процветания на основе неотстреливания самых живучих из живучих!

Всё равно ведь у нас регион — не для слабонервных.

И не для тех, кто сердится за восприятие мегаполиса на уровне «самый длинный город» и «там даже воробьи рыжие».

Кто вовремя осознал свою неистребимую воробьиность, тот и летает, отряхивая с крыльев пыль, с ушей — лапшу, а с лапок — всё то, что в изумительном двустишии уже совсем не модной поэтессы: «Человек, не надо хапать то, что даже стыдно брать».

Кто не опознал автора, вспомните: «Не хватало косы, не хватало красы, не хватало на кофточки и на часы…» — ужели та… Ладно, подумайте — позвоните в редакцию. Возможно, вместе сопоставим процитированные строки с тем, чего нам не хватает, чтобы не хапать всё то, что стыдно брать!

… Пока создаётся логотип «Рыжий воробей», редактор «ЧП» выражает огромную благодарность руководству ДОО НСЖУ и всем коллегам региона за приглашение к сотрудничеству. Издание о судьбе журналиста в период последних пяти лет привлекательно для «Чернобыльца Приднепровья» возможностью поделиться планами, которые — от наработок интересных авторских программ.

Экстравагантность самоидентификации автора — не кокетство.

Просто судьба.

Это поняли составители предыдущего выпуска книги «Судьба: журналист». Глава «Прощай, соловушка, я — рыжий воробей» стала признанием в любви главным ценностям человеческого «Я», на которых держится мир.

Журналист не может состояться, не осознав сызмала, на чём держится мир.

Именно поэтому редактор «ЧП» в качестве отчёта за последние пять творческих лет предлагает призвать ТРЕТЬЕГО АНГЕЛА.

 

Апокалипсис не учили в школе

Откровения святого Иоанна Богослова не вписывались в обязательные программы по литературе либо истории.

Весной 1986 года мы, однако, вдруг заговорили о той полыни, которая по-старославянски черно-быль. Как треть вод, отравленных горечью большой звезды по имени Полынь, поток информации захлестнул общество страхом… Болью… Предощущением нарастания беды… Слухи накатывались волнами, редакционные телефоны краснели, раскаляемые непрерывными звонками, а мы — что сами-то знали, получая информацию из официальных источников?!

9 Мая отрепортажили по-прапорянски ярко, как положено, только вот проступал какой-то подтекст в настроениях: надо бы связать две победные весны, поскольку… Нет, никто не знал, поскольку. Догадки же на основе слухов-переслухов не факт, как говорится.

Случившееся в ночь на 26 апреля 1986 года довели до сведения граждан СССР гораздо позже.

Победа в ту ночь получила оценку по сути лишь через многие годы.

Для участников ликвидации последствий аварии дата 26.04.1986 считается началом наступательных действий в очень страшной войне, которая вызревала исподволь, а поразила, словно залп из многочисленных орудий, точнее же — источников того, что случилось. Причин.

День Победы в Чернобыльской войне отмечается 14 декабря (именно 14.12.1986 был сдан в эксплуатацию саркофаг — объект «Укрытие»).

День Ликвидатора страна отмечает с 2006 года. Президент Украины 10.11.2006 очень оперативно подписал Указ о том, что будет в наших календарях ещё и такая знаковая дата, в ответ на обращение участников состоявшегося в Днепропетровске всеукраинского форума «Украина меняется — проблемы Чернобыля остаются». В апреле 2007-го было зарегистрировано издание «Чернобылец Приднепровья», в декабре того же года состоялся фестиваль «Чернобыльские мотивы», который вскоре стал международным. С 2011-го, провозглашённого Президентом Украины ГОДОМ ЧЕРНОБЫЛЬЦЕВ, стартовала прекрасная программа «Роль Днепропетровщины в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС», напутствие которой к 25-летию всепланетарной ядерной катастрофы дали губернатор Александр Вилкул, председатель областного совета Евгений Удод, городской голова Днепропетровска Иван Куличенко, начальник ГУ МЧС Украины в Днепропетровский области Виктор Бутковский, председатель областного совета ветеранов, депутат облсовета Станислав Шевченко. В декабре того же года фестиваль «Чернобыльские мотивы» обрёл статус губернаторского. День Ликвидатора-2014 областной центр отмечает любимым фестивалем, который проходит при поддержке Вице-Премьер-Министра Украины Александра Вилкула.

Весь этот период времени я как редактор издания «Чернобылец Приднепровья» и книг памяти по теме «Роль Днепропетровщины в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС» ощущаю себя неотъ-емлемой составной программы, которая во мне с лета 1986-го.

Это что-то вроде «Я знаю, никакой моей вины…», того самого проникновенного признания великого поэта, который обозначил формулу жизни после войны с памятью о тех, кто не вернулся.

Насколько мы воспринимали события далёкого 1986-го как войну?

Что написала я лично в то лето, волен прочесть каждый («Прапор юності», от июня-86).

Что к тому?

Предлагаю лишь фрагменты опубликованного позднее в «Чернобыльце Приднепровья», чтобы ни-кому не казалось, будто сочиняю по случаю (настоящее издание ДОО НСЖУ посвящается работе журналистов именно за последнее пятилетие, т.е. период становления авторского чернобыльского проекта просто совпадает по срокам).

Многое в наших публикациях ищет пути от сердца к сердцу на особо доверительном языке искусства, поскольку мы давно усвоили простую истину: где не хватает информации как таковой, стоит обратиться к художественной правде. К тем песням, которые слагались ещё в зоне ЛПА, когда под гитару порой звучали потрясающие импровизации по принципу «алаверды». Некоторые из них настолько проникновенны, что достаточно лишь незначительного редактирования для огранки бриллианта, образно говоря. Много и замечательных авторских песен, чудесных стихотворений, уже положенных на музыку, а ещё больше — ожидающих своих композиторов. Нельзя не сказать о кино- и фотосюжетах, детских рисунках, разнообразных поделках умельцев по теме… Фестивали «Чернобыльские мотивы» обобщают всё лучшее, что мастера искусств предлагают современникам с одной-единственной целью: достичь незабвения, осознанного и призывающего к действию.

Многие рубрики «Чернобыльца Приднепровья» совпадают с конкурсами по программе фестиваля: «Звезда полыни», «Чернобыльская палитра», «Чернобыль — имя нарицательное»… Как только появляется новое направление в работе, мы радуемся и призываем: «Шире круг!» — и сейчас очень хотим именно того же.

Обращаемся поэтому к публикациям «ЧП» от 2008-го. Пусть наши цели, определённые именно сразу же, станут понятными коллегам.

 

Форум состоялся в Днепропетровске, поскольку многое стартует именно от нас!

 

Жюри поэтического конкурса «Звезда полыни» всегда объективно.

 

Именно такая газета!

Прямая цитата: «Мы уже убедились, что нужно чернобыльцам издание, которое бережёт самоё душу нашего движения. Много ведь печатных СМИ, в которых так называемый джентльменский набор (телепрограмма+реклама+кроссворд+гороскоп) подаётся вкупе с комплектом информации, угодной заказчику — учредителю определённой политической окраски. Так много всех этих изда-ний, что впору бы растеряться читателю среди разных правд, искусно поданных с той или иной «подсветкой». Впору задуматься бы: то ли живу, дескать, в родном государстве, но в разные времена, то ли оказался одновременно в разных странах… Но горький вкус Чернобыля в игры с пространством и временем не вступает, он всегда одинаковый, обжигающий пеплом догорающей полыни. Он взывает к чувствам, отупляемым попсой от шоу-бизнеса и политконъюнктуры, вынуждая задуматься: почему социальные программы должны зависеть от очередного ветра перемен «вгорі»? Мы-то защищали Родину как территорию, на которой можно жить, независимо даже от вероятных (тогда это казалось невероятным!) границ, разделяющих пострадавшую землю на разные государства… Родина, разве не так это?!»

Читатель ищет ответы на свои вопросы, но — не находит. Аббревиатуру «СМИ» всё чаще расшифровывают как «Средства манипуляции информацией», а журналистов определяют по ценникам от изданий, где каждый квадратный сантиметр или минута эфира стоят… Расценки растут очень быстро, поэтому от прямой цитаты отказываюсь. Получить сегодняшние можно везде — прямо сейчас, дочитав предложение!

Однако вернёмся к «Чернобыльцу Приднепровья», где излагаются основные задачи нового на то время издания: «Когда-то я уволила сотрудника, отказавшегося написать материалы к 10-летию ка-тастрофы на ЧАЭС. Он мотивировал отказ особым патриотизмом: всё, что случилось тогда, произошло по вине другого государства, которого больше нет.

Через некоторое время отец Володи поблагодарил меня за то, что я вынудила молодого человека понять некоторые аксиомы, без которых ни в каком государстве считать себя гражданином и пат-риотом просто невозможно.

Я пишу эти строки вовсе не с целью положить начало серии воспоминаний, которые у меня, как у каждого человека, есть, но… Не все любят мемуары. Я далека от этого жанра, поскольку работа моя предполагает оперативное отражение событий. О событиях 1986-го написала именно тогда, в меру добытия и осознания информации. Очень хотела побывать в местах, откуда привезла горячие ре-портажи лета-86, годом позже — не получилось: тема стала закрытой…

Насколько была она открытой в год ядерной катастрофы на ЧАЭС?

Читатель ждёт, наверное, признания в том духе, что ничего нельзя было написать.

Но ведь писали!

Единственное, что цензура требовала убрать, так это сведения о призыве через военкоматы. Пиши-те, мол, о работе в зоне военных и гражданских, которые… Ну, вот они там работают — да и рабо-тают. А как попали — потом когда-нибудь скажете… Если надо будет…

У меня в первом (июнь 1986-го) репортаже от такой правки пострадал диалог, очень важный, как мне казалось тогда: «Вы с каким чувством сюда прибыли?» — «Присягу принимал в своё время — вот и всё чувство»… Я подкорректировала текст, репортаж в целом не пострадал, а на моё ворчание по поводу цензурионов заместитель редактора «Прапора юності» Валерий Иншаков отреагировал философски: будем возникать, так и того не напечатаем… Он был прав!

А вычеркнутый диалог вспоминаю лишь потому, что в зоне всё примерно так и объяснялось. Мы не наблюдали показного героизма, никто не жаловался, преобладал настрой на работу, которую надо выполнить, потому что нельзя не выполнить.

Останавливались журналисты в Ораном, где пребывали части, откуда выезжали в Чернобыль, на станцию, к Припяти… У журналистов настрой был точно такой же: мы выполняли свою работу, добывая и обрабатывая информацию, нужную людям. В июне 1986-го «прапорята» ездили в зону, как на разведку: затем предполагалось провести ряд акций, более массовых выездов. От обкома комсомола два Сергея — Куцевол и Присяжнюк, от «ПЮ» — мы с Валерием Иншаковым и фотокорреспондентом Олегом Литвиновым, от бардов Днепропетровщины — Александр Медведенко с гитарой… В большом автобусе было невероятно просторно, кто-то принимался, видимо, в расчёт перед поездкой, но затем не поехал… Очень короткая была та первая чернобыльская командировка, просто блиц какой-то, сплошной обвал впечатлений от населённых пунктов, которые вмиг становились отселёнными, бесчисленные интервью, песни под гитару… Затем ездили мы в зону с «Днепрянами», сатириками-юмористами во главе с Гариком Гельфером, их так тепло принимали в частях, на стройках в Лукашах и Ярешках, где сооружалось жильё для эвакуированных с территорий, признанных непригодными для проживания после взрыва на ЧАЭС… Я ни за что не стану переписывать репортажи, оперативно подготовленные по материалам чернобыльских командировок. Сегодня мы знаем гораздо больше, что-то удалось обобщить и переосмыслить, но состояние души, характерное для того жаркого лета, редактуре не подлежит. Единственное, о чём мечтаю: собрать бы лучшие публикации тех лет, объединить бы в дайджест — очень хорошее издание получилось бы, многие журналисты посмотрели бы на себя, сегодняшних, иными глазами… Соберём ли?

Ой, только не звоните мне, коллеги дорогие, чтобы сама призвала — так и сама бы денег нашла… Давайте объединим усилия, как тогда, в чернобыльское лето и годы становления чернобыльского движения!

Для меня лично тот период жизни стал особым, тогда именно научилась легко расставаться с ценностями второстепенными ради приоритетных. Например, привязанности к любому СМИ ни-чего не стоили по сравнению с верностью теме. В 1989-м, когда чернобыльцы объединялись в организацию, я вела чернобыльскую тему в газете «Пресс-курьер» — издании Днепропетровской областной организации Союза журналистов Украины. Редактор «ПК» Владимир Кулешов создал проект опережающий, интересный, однако для раскрутки моей темы недостаточно масштабный, поэтому публикации приходилось готовить для различных СМИ… Затем родилась идея, по всем своим «плюсам» привлекательная: приложение к областной молодёжной газете «Прапор юності» — субботний «ШАНС» (Школа Альтруизма, Неравнодушия, Содействия). Мы с редактором «ПЮ» Виктором Чайкой и его заместительницей Викторией Палкиной выстраивали проект, призванный объединить усилия организаций, защищающих интересы чернобыльцев, афганцев, сирот, инвалидов — одним словом, тех категорий населения, которые нуждаются в милосердии, социальной реабилитации. В эпоху, когда по телевидению могло прозвучать «У нас нет секса» и в обществе принято было считать, что у нас нет инвалидов и последние сироты получили путёвки в жизнь из послевоенных интернатов, «ШАНС» был буквально прорывным проектом. Особенно потому, что строился по сочетанию «богач — бедняк», мог закатить кроссворд-марафон с участием Госстраха и первых воспитанников семейных детдомов, а на собранные в ходе игровых акций средства организовать подписку инвалидам… Я руководила этим проектом под хор увещевателей: если кто бежит впереди паровоза, ему как раз и попасть под колёса. Дескать, паровоз-то разгонится, догонит и перегонит, а… «А если не побежать, так ведь он и не поедет?» — парировала я в ответ на подобные рассуждения. «ШАНС» очень много сделал для того, чтобы объединения граждан, созданные для защиты прав, интересов и достоинства определённых категорий населения, ощутили потребность в изданиях, освещающих их деятельность.

И появились новые СМИ, которые… Собственно, вы держите в своих руках одно из них, а я вижу в нём продолжение той самой Школы Альтруизма, Неравнодушия, Содействия, в которой мы всегда словно в первом классе. Издания-то приходят и уходят, мегапроекты трансформируются в многочисленные мини-, что-то возникает в угоду текущей конъюнктуре, а спрос на вечные ценности остаётся. Вот только искать свой путь к тому, как утверждать Веру, Надежду, Любовь в данном контексте пространства и времени, приходится постоянно. Всю жизнь.

Сегодня мы пришли к тому, что чернобыльцам надо вернуться к истокам движения.

… В 1989-м, когда мы собирали подписи, чтобы создать организацию, энтузиастов было… Сколь-ко?

Я лично более всех работала с Глебом Пиньковским, Михаилом Розумовым, Андреем Юрченко, Олегом Геращенко, Лидией Синчук, Линой Сергеевой, а позднее — с Ниной Янченко, Татьяной Чемерис, Валентиной Шелигацкой… Никогда не идеализировала третий сектор, однако всегда це-нила его именно за ту Школу, которую каждое поколение должно в себе выстрадать.

Меня часто спрашивают, почему я не пыталась оформить себе какую-то чернобыльскую категорию, статус… Когда начиналось движение, журналиста могли бы попрекнуть заинтересованностью в тематике: дескать, пишешь всё в пользу чернобыльцев, лишь бы себе чего-то выбить, — а вот и не выбивала.

Да и что, собственно, выбивать-то?

Риски же…

Их в нашей жизни много, особенно — у работников промышленных отделов. Оно ведь как: то ли под заколом в шахте не вовремя окажешься, то ли в чью-то коммерческую тайну влезешь… И не так часто в нас стреляют с умыслом, как это модно говорить, гораздо чаще страдаем мы вследствие нарушений многочисленных правил техники безопасности, которых знать не знаем, оказываясь на стройках, в горячих цехах и карьерах… Если конкретно по отношению к чернобыльской теме, то мы с Иншаковым ещё в июне 1986-го обменялись признаниями: право на смелость даёт промзонов-ское происхождение, моё криворожское — его днепродзержинское. То ли экологию в виду имели, то ли опыт работы на промобъектах… Не уточняли. Сейчас принято говорить, что в то время было много смелости от незнания. Отчасти это правильно, только лишь от очень малой части. Например, моё весьма куцее медицинское образование (в рамках программы «военки», положенной гуманита-риям — студентам университетов, я медсестра ГО) позволяло кое-что понимать ещё в дни первой чернобыльской командировки. Не думаю, что была грамотнее прочих.

Думаю другое: смелость очень многим изменила тогда, когда пришлось выполнять директивы о минимизации признаний связи заболеваний с участием в ЛПА.

Я очень хорошо запомнила расхожий чиновничий штамп того времени: заболел после 1986-го, но — не вследствие аварии на ЧАЭС.

Сама породила штамп: мы напали сами на себя без объявления войны. За такую неосторожную фразу редактору всыпали: распустил, мол, журналюг… Однако тема пробилась-таки, как весенняя травка сквозь городской асфальт. Именно массовая потерпелость населения не позволила власти лгать умолчанием. Объединение чернобыльцев было мощным движением «снизу» — в отличие от множества организаций и фондов, спускавшихся «сверху», таких послушных и не попадавших в списки «экстремистских», как СЧУ, но… Где они?

А где сегодня мы, начинавшие объединение рядов с признания «Пепел Чернобыля стучит в моё сердце»?

Непростой путь прошло наше движение с осени 1989-го.

Очень важно сегодня осознать вот что: много нового (?!?) узнаём о голодоморе, коллеги-журналисты в Канаду ездят, чтобы расшифровать магнитофонные записи, сделанные зарубежными специалистами во имя воссоздания исторической правды в Украине.

Неужели то же самое случится с правдой о Чернобыле?

Нет, не допустим.

Мы сами запишем всё, что знаем и понимаем.

Очень грамотные, самые преданные Родине люди ликвидировали последствия аварии на ЧАЭС, в предельно сжатые сроки соорудили саркофаг, а затем объединили усилия, чтобы помогать друг другу, отстаивать свои права, своё человеческое достоинство.

Пребывание в зоне каждого из нас кратковременно, воспоминания фрагментарны в контексте об-щей ситуации, но их надо зафиксировать, чтобы в будущем учёные смогли воссоздать историче-скую правду.

Сегодня изданию трудно. Средств не хватает на броскую рекламу, наступательное наращивание тиража, но мы выбрали вектор развития, который необходим обществу для нравственного здоровья.

В советские времена мы заучили, что «в здоровом теле здоровый дух», не зная продолжения фразы: «а дух здоров, когда молится». Будем считать, что восстановление классической формулы здоровья поможет нам в работе, которую надо выполнить, потому что её нельзя не выполнить.

Некому ведь вместо нас и вспомнить, и осознать во времени.

Одним словом,

Если не я, то кто же?

Кто же, если не я?

Это и есть вызов дня сегодняшнего», – конец цитаты.

Очень больно цитировать, поскольку вызов-то времени был намного ранее.

Точнее — даже вызывать-то было не надо!

Первые публикации 1986-го в том же «Прапорі юності» породили буквально шквал откликов. Я лично писала тогда о комсомольско-молодёжных коллектитвах, принявших решения зачислить в свои ряды героев, одержавших первую победу в Чернобыльской войне, когда взбунтовался четвёр-тый блок ЧАЭС.

Я не думаю, что всех вынудили где-то в комитетах комсомола или ещё выше того принять подобные решения.

Не думаю потому, что читала письма, поступавшие в «Прапор юності». Читала репортажи в «Дне-пре вечернем» от корпункта на стройке жилья в Барышевском районе для переселенцев из обездо-ленных радиацией местностей. Слушала оперативную информацию по Днепропетровскому радио, которую подавала Нина Гончарук. Общалась с людьми, вернувшимися из зоны ЛПА. Собирала впечатления коллег.

Теперь говорят, что чернобыльский синдром — это последний всплеск патриотизма на территории СССР.

Не СМИ ли, угодливые да послушные, содействовали разрушению правды об этом поистине девя-том вале бунта сверхсложной технологии, с одной стороны, а с другой — не менее сильной готовности победить ядерную стихию?!

Оране-1986. Среди всех, кто в военной форме, лишь двое штатских: Наталия Абросимова и Валерий Иншаков. Олег Литвинов за кадром, поскольку — фотокорреспондент. Все от газеты «Прапор юності».

 

Десять лет прошло с тех пор, как случился роковой взрыв на ЧАЭС.

 

Мы с Юрием Щербаком не сговаривались

Его замечательная книга «Чернобыль» была издана в 1991 году, а наша массовая акция под лозун-гом «Пепел Чернобыля стучит в моё сердце!» началась в 1989-м. Экспериментальное издание «Пресс-курьер», учреждённое областной организацией Союза журналистов, искало и находило темы, нетрадиционные для официальных СМИ, а призыв чернобыльцев объединиться просто … шёл к нам в руки, как говорится. Оргкомитет искал журналистов, успевших побывать в зоне ЛПА до запрета-1987, и нашёл. Я тогда нисколько не сомневалась в том, что наша правда будет полезна и востребована.

Почему пошла от классического «Пепел Клааса стучит в моё сердце», скажу просто: выбор Тиля Уленшпигеля был определён сожжением отца на костре.

Выбор постчернобыльских поколений не может быть иным.

Обращение «Пепел Чернобыля стучит в моё сердце!», опубликованное в «Пресс-курьере» накануне создания областной чернобыльской организации, сыграло роль, значение которой для чернобыльского движения переоценить невозможно.

В октябре 2014 года ДОО ВГОИ «СЧУ» отметит своё 25-летие — и это не требует комментариев.

Перечитываю «Чернобыль» Юрия Щербака. Автор в разделе «Вместо предисловия» пишет: «Пепел Чернобыля стучит в моё сердце. Вот уже три года я живу и болею Чернобылем, стараюсь постичь причины аварии и её последствия… Порою самонадеянно думаю, что мне известно уже всё или почти всё об аварии, — но нет, в рассказе незнакомого человека или в письме, пришедшем издалека, вдруг вспыхивает неожиданная, пронзительная деталь, возникает ещё одна новая драма, чернобыльский сюжет, казалось бы, такой уже знакомый, делает ещё один крутой поворот. И тогда понимаю: нет, ещё не скоро выберусь из чернобыльского омута. За три года чернобыльской эры я не написал ни одного рассказа, не говоря уже о повести или романе, ни одной пьесы, ни одной сколько-нибудь объёмистой литературно-критической статьи. Единственное, что вышло за рамки Чернобыля, — статья о Сальвадоре Дали… Картины этого великого реалиста сродни сюрреалистическому миру, возникшему и утвердившемуся теперь рядом с Киевом… Не останусь ли я уже до конца своих дней писателем только одной — чернобыльской — темы? Нет, не хотел бы этого. Однако и описывать героев в обыденных семейных, производственных или любовных ситуациях пока не могу… Остро осознаю, что на моих глазах творится История. Это чувство сопричастности к событиям огромного исторического значения … и заставляет меня постоянно обращаться к живой памяти людей, прошедших через огонь Чернобыля. Но человеческая память — коварная вещь: всю многосложность и противоречивость событий она имеет обыкновение искажать с помощью могучего «внутреннего цензора» — логики; оформлять, упрощать, превращая пёстрый алогичный поток жизни в строгую чёрно-белую схему. Поэтому надо спешить, надо по крупицам собирать всё, что связано с Чернобылем», – очень правильный вывод.

Выдающийся человек, успевший многое зафиксировать своевременно, взывал к совести соотечественников и не только.

Ничего сильнее пепла Клааса, взывающего к потомкам, выдумать было невозможно — образ поис-тине вознёсся из руин 4-го блока. Стал идеей, которая витает в воздухе.

Юрий Щербак вряд ли читал «Пресс-курьер», а нам его книга досталась лишь после выхода в свет.

Классика на то и классика, что вне времени. Приходит пик наивысшего восприятия — вот и…

… Когда соорудили «Укрытие», тему саркофагом не прикрыли.

Источник ядерного заражения окружающей среды был укрощён и загнан в непроницаемую оболоч-ку, словно зловредный джинн, готовый возникать и вырываться наружу, чтобы пакостить ещё бо-лее, чем…

Саркофаг торжественно сдали в эксплуатацию под лозунгом «Задание партии выполнено».

После того репортёры в зоне ЛПА были уже лишними.

Мы знали, что после 14 декабря 1986 года работы продолжались, но кто был при них?

Вопрос без ответа.

В ДОО НСЖУ данных об участии журналистов в ЛПА нет.

Из редакций региональных СМИ на обращение назвать тех, кто ещё в 1986 году начал освещать роль Днепропетровщины в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, ни отклика.

Недавно мы опубликовали в «Чернобыльце Приднепровья» репортаж Михаила Ларина, который от «Прапора юності» ездил в зону ЛПА, заметки 1986 года воспринимаются так свежо, будто сегодня есть возможность пообщаться с людьми, работавшими там…

«Чернобылец Приднепровья» занимается мониторингом СМИ того периода, в перспективе столько публикаций, сколько удастся провести по теме.

Возможно и приобщение архивных материалов, до сих пор не использованных.

В подтверждение готовности это сделать — опять-таки «Чернобылец Приднепровья».

Как пример обращения к собственной памяти: «Я перебираю, перебираю почту… Старые записки… Блокноты ТЕХ ЛЕТ…

«Как забыть четвёртый блок?

Я пытался — и не смог…»

Эти строки настраивают на ренессанс жанра?

На ту ностальгию, которая — не по годам юным, а по состоянию души?

Эти строки — лишь один-единственный штрих, напоминающий о творчестве Виктора Бондаренко, ликвидатора-86, написавшего ещё в зоне: «Я пошёл добровольно глотать эту чёрную пыль»…

Многие тогда писали о случившемся.

Гитары звенели в коротких перерывах между вахтами (либо назовите как-то иначе суть работы ликвидаторов).

Чаще всего пелось о готовности сделать для Родины всё самое главное, самое важное, а в репорта-жах по телевидению кадры, где бодрые парни в респираторах творили свою знаковую миссию, сопровождались изумительными по красоте природы пейзажами, вызывающими слёзы: брошенные дома… Неубранные поля… Аисты на крышах покинутых жилищ…

Что-то пора было воспринимать, как есть, осознавать — и … не моглось. Не по силам сразу было принять на себя груз ответственности за весь ужас происшедшего.

Лишь с годами появились произведения, которые постепенно слагаются в правду о той войне, но тогда… Я не знаю, вправе ли говорить о том пласте культуры, которая родилась в процессе ЛПА. Этот пласт ещё не вполне исследован, в наше время проще дать оценку шансону — олицетворению настроений, которые отражены произведениями вроде «Владимирский централ».

Что ж?

В каждом жанре — своя классика. «Мурка» прекрасна, поскольку в ней — песня определённой ду-ши в песне (стихи+музыка+исполнение). Что-то начинается фестивалями «Чернобыльские моти-вы», но — пока лишь начало.

… А я всё-таки попробую, а?

Мы в 1986-м ещё многого не понимали, а что на подсознании ощущали — сказать боялись.

И речь не о том, что цензура и всё такое прочее.

Самих себя страшно было: как бы не накаркать, что ли?

Или типа — «типун тебе на язык», а ещё точнее: за плохую весть впору глотку кипящим свинцом залить…

… Как сейчас помню: родственники — крестьяне, проживающие в Смоленской области, написали в начале июня 1986-го, что все огурцы в огородах почернели, пришлось выбросить… Да и вообще непонятка: странно в саду… Ягоды в ближайшем лесочке нехорошо выглядят…

Мы отписали (по моим началоиюньским впечатлениям от поездки в зону), что всё плохое на вид и подозрительное лучше не кушать, по-обывательски стремясь успокоить.

Я тогда собиралась в зону во второй раз.

Второй — это июль 1986-го, вместе с журналистами собрались в путь работники культуры. У нас была большая программа по сбору материала, концернтно-развлекательная — ещё более, чем большая…

Июль был жаркий, ликвидация шла горячо — и стройка в Лукашах и Ярешках Барышевского рай-она Киевской области была что ни на есть ударная.

Журналисты с культработниками выполняли свою работу, как положено, и многое, многое писали в блокнотах…

Что с тех пор напечатано?

Так мало, что пора призвать коллег: тряхнём архивами! Большей беды, чем уже налицо, мы не на-кличем. А каждая строка тех лет — особая, ей цены ведь нет, поскольку снова на те сюжеты теми же глазами нам уже не посмотреть.

… Мы уже спешим домой. Автобус ожидает группу пишущих-фотографирующих-телерепортирующих… Мелкий дождь одолевает уставших людей.

Я вспоминаю письмо, которое про почерневшие огурцы и всё такое прочее… Ну, что было писать родне? Про ветер, который не знает границ? Про тучки небесные, которые образовались где-то над рыжим лесом и поплыли, куда понесло?

Сами всё знают, сами догадываются…

Вдруг будто бы ниоткуда выскочил аист, абсолютно всполошённый, мокрый, оброшенный, как это говорят по-русски… Он позволял себя гладить и ел из рук, но кто-то из руководящих поездкой порекомендовал не слишком-то увлекаться любовью к братьям нашим меньшим, поскольку — не радиоактивен ли он?

Кто знает, кто знает…

Мы по дороге домой обсуждали многие темы, а мне складывалось нечто кощунственное (тогда ка-залось именно так!) и неприемлемое для публикации:

 

Дождь умирает в облаках.

Зачем он падает на землю?

Зачем земному невезенью

его неживотворный прах?

Дождь умирает в облаках.

Он падает на землю мёртвым.

Струящаяся влага врёт вам,

что напоит, — увы и ах!

Дождь умирает в облаках,

а к нам прибился мокрый аист, —

он так испуган и покладист…

Он ест из рук, теряя страх…

Дождь умирает в облаках.

Мы устремляемся к машинам —

Крылом, пичуга, помаши нам!

Прости, что так вот… Впопыхах…

Дождь умирает в облаках.

 

Аист бежал некоторое время за нашим автобусом, потом отстал — и мне показалось, что какая-то страшная страница ненаписанной книги отстранилась… Захлопнулась… Закричала мне вслед — и… не докричалась?

Я не понимала того.

Мне слагались обрывки мыслей вроде горчайших, что в заголовке с подзаголовком, а дождь нудил, зудил, плакал, оплывая по стёклам окон автобуса грязными потоками…

В июле 1986-го я думала, что приеду в зону снова, понадобится участие журналистов и не только в освоении материала, который нужен обществу, в нём обязательно разберёмся мы сообща, но: в 1987 году тему закрыли.

Моя вахта началась в 1989-м, когда необходимо было восстанавливать справедливость по отноше-нию к истории, людям — участникам событий, природе — жертве взрыва на ЧАЭС… Тогда созда-валась наша областная организация, которая сделала то, чего не вычеркнуть из истории даже при огромном желании поступить именно так.

… Каждая строка тех лет, когда творился отпор ядерной стихии, бесценна.

Каждое воспоминание о том, что было, заслуживает уважения», – сказано с прицелом на многие годы работы.

Сколько их ещё впереди?

Нахожу ответ уже в другом выпуске «Чернобыльца Приднепровья», очень личностный, на первый взгляд: «Когда-то мне призналась очень талантливая, совестливая женщина: не могу смотреть в будущее, дескать, для меня жизнь закончилась 26 апреля 1986 года. Счастливая семья буквально разрушилась, поскольку отец оказался в отряде ликвидаторов, едва отработав смену, чудом не совпавшую с роковой, когда взорвался четвёртый блок; мать была эвакуирована из Припяти; дети отбыли в санатории (она долго не могла узнать, куда именно). Сложились осколки счастья в Днепропетровске, где все нашли друг друга и получили жильё, однако тут всё пришлось начинать с нуля. Новая жизнь удалась, ибо все до сих пор живы, и это — главное. Родители смогли всё-таки посмотреть в будущее, дети создали свои семьи, а внуки… Они уже урождённые, коренные, Днепропетровск — им дом родной!

А есть ли ощущение того, что корни где-то в Припяти?

Глава семейства ещё тогда, когда семья только-только слагала старт новой жизни, сказал мне: все мы тут, мол, как из той ужасной зоны отчуждения, которая ВЕЗДЕ.

Ведь живут по всей стране (тогда ещё СССР) ликвидаторы, эвакуированные; вся страна работала на ликвидацию последствий аварии (оборудование, проекты, продовольствие…) и только такая мощная страна смогла консолидировать усилия, чтобы заточить источник заражения окружающей среды в Саркофаг.

Наверное, спорить с ним очень сложно, поскольку люди ощущают горький вкус полыни, где бы ни оказались после тех событий, которые связывают с трагедией на ЧАЭС.

Ощущают боль утрат, узнавая всё больше о тех, кто преждевременно ушёл из жизни, стал инвали-дом, лишился работы…

Оставшиеся в живых взяли на себя ответственность за связь времён, которая не просто память, но способность хранить информацию на основе классического «Люди, будьте бдительны!» — и наш репортаж с петлёй на шее, образно говоря, ещё не дописан.

Очень трудно собирать информацию, которая годами засекречивалась, а фрагментарно вообще ут-рачена.

Воспоминания и впечатления каждого из нас индивидуальны, локальны, рассредоточены во време-ни.

Мозаика той войны — зыбкая; скорее мы работаем с калейдоскопом, где всё те же составные при малейшем повороте выдают новый узор.

Тем не менее: работаем!

И самое ценное в нашей деятельности, пожалуй, есть не попытка любого-каждого дать оценку вой-не в целом из окопа, где оказался волей судьбы, а передать потомкам состояние души поколения, способного сказать в итоге: «Я знал Афган и Алмалык, я зло сломал — к злу не привык». Одолевавшие жар «горячих точек» умеют и себя ценить, и жизнь уважать. А сказать обо всём, что вроде бы труднее сложного и лучше бы того не было, такие ребята могут с достоинством: яркая была жизнь», – и это главное.

Именно такие ребята поехали в качестве живых экспонатов туда, где проходили акции первой Чернобыльской недели в Европе.

Был как раз 2011-й, четверть века с Чернобылем, а к тому же и с Фукусимой — как раз через 25 лет… Зловещий алгоритм?

Когда-то во всём мире признали, что на ЧАЭС беда случилась, ибо ветром занесло заразу далеко за пределы СССР. И никакие красивые парады с велокроссами в начале мая 1986 года не убаюкали мировую общественность. Уничтожали урожаи того периода, принимали другие превентивные ме-ры…

Что интересно: за рубежом подвиг ликвидаторов оценили во всепланетарном масштабе гораздо раньше, чем в Украине. Ещё перед самым крахом СССР к нам приезжали представители природоохранных, гуманитарных организаций Германии. До сих пор помню фразу: у вас, мол, очень уважают подвиг Александра Матросова, но сложилось ли представление о том, на какую амбразуру бросились пожарные в ночь на 26 апреля 1986 года?

Тогда скорее думали о другом.

Чернобыльская карта разыгрывалась в интересах различных политических сил.

Очень ярко и сейчас перед глазами: 26 апреля 1991 года. Чернобыльцы области подошли колонной к Троицкому собору. Несут огромный транспарант, на котором — белым по чёрному имена ушед-ших из жизни. Продвигаются под флагом УССР.

Рух навстречу — со своей символикой.

Непримиримы?

Не знаю имени, но вызвался от Руха задорный: где вы были, мол, 26 апреля 1990 года?

— А где ты был 26 апреля 1986 года? – это уж точно знаю, Витя Бондаренко.

Мощный, он хватает за грудки хрупкого заводилу…

Ой, неужели драка?!

При церкви-то!?!

Троицкий не дремлет, от него есть слово: к собору идут не с оружием и политическими лозунгами, но с хоругвями… Иконами… Несколько человек от церкви уже в толпе… Ириней говорит…

И всё тише, спокойнее — слава Богу!

Почему-то кажется, что Витю Бондаренко силы свыше продвигают. Из Питера добровольцем в зону поехал, стихи сложил, воспринятые современниками…

… Чернобыль погубил его, как многих.

О датах, которые выше, коллеги знают всё либо не хотят помнить.

 

Почему прервалась-таки связь времён?

Мы опоздали со своим изданием «Чернобылец Приднепровья», со своими книгами памяти лет на 15, если не на 20.

Осознаю это с особой остротой в свете Чернобыльских недель, которые начались после Фукусимы. Опять-таки: лишь сигнал из-за рубежа вынудил признать факт ядерного бедствия 1986-го, лишь трагедия в далёкой Японии вынудила задуматься, способны ли мы безопасно руководить АЭС.

Не мы сделали ту выставку, роль которой в оживлении чернобыльского движения переоценить невозможно.

Дортмундский образовательный центр организовал акции, актуальные для общественности Герма-нии, к 25-летию катастрофы на ЧАЭС. Выставка «Люди — Места — Солидарность — Будущее» привлекла внимание ряда стран Европы, а в 2012 году прибыла в нашу страну.

Издание «Чернобылец Приднепровья» сопровождало выставку с первых же мгновений пребыва-ния в Украине, а к моменту экспонирования уникальной коллекции материалов мы подготовили специальный выпуск, посвящённый роли Днепропетровщины в ЛПА на ЧАЭС. Наши местные чернобыльцы — живые экспонаты при стендах работали с номером «Чернобыльца Приднепровья» в руках. О них лично были публикации в том выпуске, о родных, близких… Выставка стартовала в Кривом Роге, затем была принята Днепропетровском, Павлоградом, Никополем.

Летом 2013 года выставка вернулась в область: поощрение за хорошую работу, аж до самого Дня Ликвидатора-2013 — в вашем распоряжении, чернобыльцы Днепропетровщины!

Опять мы востребованы, опять мы вместе… «Чернобылец Приднепровья» и вся серия местных книг памяти вызывает искренний интерес при современно структурированной, прекрасно поданной, поистине интерактивной экспозиции.

Но — как не сказать самим себе в упрёк: почему не мы?

Почему не создали такую выставку?

Более того: проект «Люди — Места — Солидарность — Будущее» обращён к молодёжи.

Где мы были в 1986-м, когда Героев Чернобыля зачисляли в комсомольско-молодёжные коллекти-вы?

На выставку приходят школьники, для которых в современных учебниках и СМИ почти ничего нет о Чернобыльской войне.

У них нет вопросов о том, почему не стало изданий, готовых оперативно подавать правду, как есть, и тем более — об учебниках. Они спрашивают, как впервые о неведомом.

… Кто виноват?

Выставки «Чернобыль: Люди — Места — Солидарность — Будущее» привлекают внимание молодёжи.

 

 

Ради нескольких строчек в газете

Песня такая была: «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете…»

Кто помнит, сам про себя уже продолжает, а сегодня популярнее что-то вроде «Ради нескольких строчек в газете я провёл полчаса в Интернете» или… Как?

Профессия журналиста, как поговаривают, уходит в прошлое вместе с той романтикой, что есть готовностью шагать-таки, не спать-таки…

… А кто подаёт информацию в том же Интернете?

Оставляю вопрос открытым.

Школа юного журналиста при Днепропетровском областном детско-юношеском киноцентре «Веснянка» ищет на него реалистические ответы много лет подряд.

И столько, сколько меняется журналистика, ответов и новых вопросов уже на ответы…

Участие молодёжи в наших конкурсах «Чернобыль — имя нарицательное» и «Чернобыльская па-литра», поиски в стиле рэп и рок авторов новых песен о многом говорят.

Именно слушатели ШЮЖ стали первыми победителями в 2011 году как участники конкурса «Чернобыль — имя нарицательное».

Нить непрерывания связи времён очень тонка.

Принято считать, что где тонко, там рвётся.

Если не укреплять, то — именно так.

… А если даже не тонко, но совсем — ничего?!

Я считаю: с 2011-го мы приступили к серии книг памяти по теме «Роль Днепропетровщины в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС». За неполных два года с тех пор увидели свет два тома областной книги «Гіркий полин», Желтоводская городская книга «Відлуння рудого лісу в жовтій воді», Криничанская районная книга «Із чистих криниць пам’яті серця».

Стремимся в местных книгах этой серии сочетать суть имени местности с ролью в ЛПА на ЧАЭС.

Очень много работаем.

Ранее страдали от того, что тема запретная, а теперь — от притерпелости к тому, что уже не нужно.

Пытаемся найти единомышленников по программе «Чернобыльское завещание», которая содержит ряд направлений не сугубо мемуарного характера, но и методические пособия, рекомендации в плане общения с технологиями повышенной ответственности во имя безопасности, комфорта бы-тия…

Опять бегом-бегом впереди паровоза?!

… Так ведь иначе состав современности с места не сдвинется!

Cлушатели ШЮЖ — первые победители конкурса «Чернобыль — имя нарицательное».

Слушатели ШЮЖ — активные участники пресс-клубов в ДОО НСЖУ.

Невероятно действенно сочетание детского рисунка с текстовками, сложившимися в стихи, не правда ли?

 

 

Именно такой справочник

Издание «Жизнь с Чернобылем» предполагает умение бороться за безопасность бытия в особых условиях и не только. Интересуются атомной энергетикой не все, но зависят от электроэнергии — массово. Многим верится в альтернативы АЭС и возможности не отказываться от благ, обеспечиваемых электричеством, одновременно.

Опасно быть идеалистами!

Особенно — в Украине, где лишь разведанных запасов урановых руд, о чём известно в пределах гласности, на 100 лет вперёд. Мы способны стать энергоснабжающей державой, процветающей на основе умения править бал в мире сложных и сверхсложных технологий. Остаёмся же побирушкой, не способной соскочить с импортной газовой иглы.

Кому-то выгодно заталкивать нас куда-то ниже плинтуса даже среднеукраинского интеллекта?

Если сами того не понимаем, завтра придут заинтересованные в освоении богатств наших недр.

Интеллект у них, возможно, и не выше нашего плинтуса дозреет от сегодня, только вот — где мы сами окажемся, не стремясь в завтра от собственных же лучших наработок?

Нельзя не думать об этом, особенно с позиции случившегося в апреле 1986 года.

Виктор Лаздон — ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС (июль 1986). Инвалид І группы. Действительный член Академии строительства Украины. Академик. Автор многих научных работ. О своём справочнике говорит просто: «…пособие, в котором изложены терминология и теоретические сведения, ни в коем случае не претендует на полноту излагаемого материала. Здесь даны основные определения и формулировки терминов и понятий атомной (ядерной) энергетики и частично механики, включая квантовую. Приводимые сведения не могут заменить даже в отдалённой форме учебник или специальное руководство, не претендуют на полноту охвата всех справочных материалов. Из множества справочных сведений отобраны такие, которые наиболее часто, по мнению автора, используются в современной практике широким кругом специалистов».

Составитель справочника в июле 1986 года принимал непосредственное участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, возглавлял отряд ликвидаторов из 25 специалистов. Работая на аварийно-восстановительных объектах в особой зоне 4-го энергоблока ЧАЭС, неоднократно сталкивался с непониманием людей своей работы по сути, степени опасности. Что такое радиация? Радиоактивность?! …?!? …!?!..

Множество терминов обрушилось на ликвидаторов одновременно, вдруг и без комментариев. Это затрудняло общение со специалистами в области атомной энергетики, провоцировало многочис-ленные ошибки, а значит — дополнительные дозы воздействия радиации. Ведь наиболее страшен враг невидимый, неслышимый, неощутимый на вкус, цвет и запах, однако проникающий во всё живое нагло, беспрецедентно!

Автор общался с руководителями различных рангов, которые не могли выразить свои мысли из-за незнания терминологии. Абсолютное большинство ликвидаторов в своей постоянной работе не пользовались терминами и понятиями атомной энергетики, связанными с ней побочными определениями (что не повлияло на их готовность выполнять поставленные задания, с одной сто-роны, и не сформулировало хотя бы минимальные установки поведенческой безопасности — с другой). Автор не мог не взяться за составление этого справочника. Преподавательский, жизненный опыт обязывает, не правда ли?

Издание в популярной, доступной форме приводит основную информацию по вопросам, связан-ным с такими понятиями, как радиация, радиоактивный распад, атомная энергия, ионизирующее излучение, доза…

«Справочник посвящён перечню терминов, используемых в атомной (ядерной) энергетике. Его составление вызвано отсутствием целенаправленной информации, популярно преподносящей термины, употребляемые в атомной физике и атомной энергетике, доступные школьникам, студентам и научным сотрудникам средних и высших учебных заведений, – пишет доктор технических наук, профессор, академик Академии строительства Украины, заведующий кафедрой Приднепровской государственной академии строительства и архитектуры Л.А.Хмара в рецензии на «Краткий справочник — пособие для лиц, интересующихся атомной энергетикой». – По мере работы над «Справочником…» автор расширял понятие многих терминов, наполняя их дополнительным смыслом. Актуальность данного «Справочника…» не вызывает сомнений, поскольку знания, умение, понимание и правильное применение терминологии в учебном и производственном процессах есть основа безаварийной работы. Немаловажным является и то, что автор провёл большую поисковую работу. Объём «Справочника…» составляет более полутора тысяч терминов. Материал справочника построен на профессиональном уровне. Рецензируемая работа представляет собой серьёзный и интересный материал на довольно редкую тему. «Справоч-ник…» соответствует всем требованиям, предъявляемым к работам такого рода и может быть рекомендован к публикации».

Пособие предназначено в первую очередь для школьников, студентов, начинающих экологов, а также для всех тех, кто решил чуть ближе познакомиться со специфической терминологией. Для многих современников информация не нова, некоторые сведения покажутся либо спорными, либо не вполне обоснованными. Но: автор опирается на свои знания и высказывается со своей точки зрения. Отнюдь не субъективистской.

Справочник полезен всем, кто ищет ответы на вопросы, возникающие в связи с правом на жизнь после Чернобыля.

Именно поэтому коллектив «Чернобыльца Приднепровья» взял на себя ответственность за выход в свет этого справочника.

Пока издание идёт к читателю по всем этапам технологического передела, мы встречаемся с теми, кто непосредственно содействовал формированию спроса на такую книгу. В их числе — учащиеся Днепропетровской ССШ № 53, слушатели Школы юного журналиста при Днепропетровском областном детско-юношеском киноцентре «Веснянка».

Лилия Ивановна и Виктор Семёнович победили многие сложные ситуации лишь потому, что всегда были вместе. На вопрос «Откуда Вы черпаете вдохновение?» ОН ответил просто: «От своей семьи». Прекрасная жена, дети, внуки — все ладят и стремятся к пониманию друг друга. Ликвидатор был когда-то намного мощнее, но болезни словно спрессовали, усушили… ОНА: «Я не стала вследствие любить его меньше». А может быть — ещё больше, осознав его значимость для семьи, которую защитил, Отечества — своего и не только. Полвека вместе, вот-вот золотой юбилей…

Вместе с авторским активом, творческой молодёжью мы содействуем торжеству исторической пра-вды, защите социальных прав пострадавших вследствие аварии на ЧАЭС, созданию банка инфор-мации по теме «Жизнь с Чернобылем».

Общались на данном этапе потока производства справочника с его творцами Татьяна Кравченко — учитель Днепропетровской ССШ №53, её воспитанники — пятиклассники Ева Резник, Илья Коно-пелько и Глеб Щербина; от ШЮЖ работали Елена Малышева и Константин Дорофеев. Лилия и Виктор Лаздон организовали тёплое чаепитие, поскольку… просто привыкли так. Очень радует непосредственное общение, милое такое, согревающее души.

… Отсюда — многоточие…

По теме: все получили свой импульс к творчеству. Если второклассник Илья когда-то смог загово-рить о Чернобыле так, что Татьяна Захаровна решила не вмешиваться в индивидуальный ход изложения информации, то — продолжим, а?

Встретившись, мы определили новые уровни сотворечества.

Программа «Чернобыльское завещание» лишь стартует.

Мы надеемся создать активную творческую группу, объединяющую не только пострадавших вслед-ствие аварии на ЧАЭС, но и тех, кто с ними работает, отвечает за их судьбы, а также — мастеров искусств, журналистов, меценатов…

Не будем сейчас говорить, сколько нас уже в активе.

Я знаю: много в перспективе, поскольку есть кому начать — и сразу же от высокой планки!

 

Лилия Ивановна и Виктор Семёнович победили многие сложные ситуации лишь потому, что всегда были вместе.

 

 

Встреча с автором уникального справочника обязывает ко многому, да-да!